символические сны Пюви де Шаванна
Пюви де Шаванн. Сновидение. 1883
Пюви де Шаванн.(1824 - 1898)
Французский живописец и педагог, представитель символизма.
В европейской жизни и культуре во второй половине XIX века происходили поворотные события. Борьба направлений модерна и романтизма во всех областях закончилась очевидным поражением последнего. Поступь модерна, войн, индустриализации, чудовищного разрастания задымленных городов оставляла мало места для романтического протеста, призыва «остановить это всё» и вернуть человечество в славную пору Средневековья. Взамен размеренности и созерцания вся жизнь городов превратилась в яростное движение, столкновение, а где-то и поле боя. Романтическое оказалось на обочине, а официальное направление — классический академизм — высмеивали уже буквально все, казалось, что он духовно мертв, учит только технике рисования и поучает на примерах предшественников. Против академизма, вслед за романтиками, восстал импрессионизм, изображавший окружающее в стиле эпохи — динамично, ставя движение в качестве священного принципа изображения. Сам не стремясь к тому, импрессионизм стал социальным обличителем, — этому самому обличительству, подвижности, историческому движению и сказала «Стоп!» картина «Надежда». Этой первой пробой разговора о конце истории Шаванн открыл такое направление, как символизм.
Автор нового направления в искусстве, Шаванн родился в Лионе, в обеспеченной семье горного инженера. Закончив учебу в Леонском колледже, Шаванн увлекся живописью, в 1852 году создал собственную мастерскую в Париже. Он учился у известных художников, включая Делакруа, но не принимал ничью сторону: ни одно из художественных направлений его не захватывало (хотя он слегка симпатизировал признанному мэтру академизма Энгру).
Свои картины Шаванн пытался выставить в Парижском Салоне, первую работу — «Согласие и раздор» — приняли, когда художнику было 35, но большой известности она ему не принесла (хотя ее и купил Амьенский музей). В 1860-е Шаванн продолжал писать аллегории — «Отдых», «Труд», «Осень» и другие. Все изменилось с той самой эпохальной работой «Надежда».
Пьер Пюви де Шаванн. Надежда. 1872 г
Современному зрителю может показаться непонятным, что же такого поворотного было в той картине, а современники Шаванна идею уловили сразу. Лицо и телосложение должно быть инфантильным, взгляд — добрым и бессмысленным, а красота, как «интеллектуальная роскошь», решительно возвращена зрителю. Гениальная находка Шаванна была в том, что он отбросил академический пиетет перед эпохой, поучительностью и историзмом. Полностью отсутствует в его работах какое бы то ни было «Авраам породил Исаака, Исаак породил Иакова»: время остановилось и громко это продекларировало. Поэтому девушка на картине «Надежда» держит в руке ветвь, как железнодорожный сигнальщик — свой красный флажок. Эта картина говорит, что есть место, где ничего не движется, где можно только наслаждаться красотой, не требующей к себе никакого содержательного дополнения. Шаванну своими аллегориями «под античность» удалось продемонстрировать, что эпохами можно играть, как кубиками, как оторванными от содержания инструментами, весь смысл которых — в наиболее эффективном подчинении зрителя, которого надо остановить.
Пьер Пюви де Шаванн. Надежда. 1871 г
«Эта худышка со стебельком в руке на фоне по-детски нарисованных могильников — каким образом может она поднять наш дух? Для Надежды она слишком уж тщедушна», — писал искусствовед Кастаньяри.
Но дух поднимать и не входило в задачу.
«Здоровый» патриотизм французов только что получил страшный удар от объединившейся Германии, которая выиграла Франко-Прусскую войну и взяла главный приз — Эльзас-Лотарингию. Двигаться и что-то менять Франция, исчерпавшая, как казалось многим, «лимит на революции», не могла, а дух деланного веселья оборачивался потогонной фабрикой канкана, как на картинах Тулуз-Лотрека. Поэтому «Надежда» сыграла именно в 1871-м, когда общественное мнение было сбито с толку шоком проигранной войны. Движение, царившее до сих пор, переходившее от радости к отчаянию, возникло желание прекратить. Возможно даже, это было сродни ощущению, что происходят пляски на краю пропасти. Творения Шаванна на этом фоне выглядели как открытие: вот она, та страна грез, которая сможет дать наконец отдохновенье, не требуя взамен ничего. Даже шаванновская любовь к родине вполне, говоря современным языком, соответствует охранительству: святая Женевьева с винтовкой в руках всё так же стоит на страже Франции. Больше не нужно академическое поучение прекрасному, прекрасное необходимо не для того, чтобы наставлять, а для того, чтобы насыщать и ублажать усталого горожанина с достаточными к тому средствами. Для такой цели годны любые средства — имитация любой эпохи, любой культуры, любого направления, лишь бы они обладали главным — красивой неподвижностью, которая ни к чему не зовет, кроме как к себе. Публика, как оказалось, страстно желала именно этого — того, что декларировал Шаванн.
Пьер Пюви де Шаванн. Одиночество
Искусство во второй половине и конце XIX века было ярко. На картины импрессионистов красота приходила вместе с индустрией, с человеческим усилием, за красотой находилось что-то еще. Но это же оказывалось очень близким к призыву изменить себя и мир вокруг себя к лучшему, для чего импрессионисты использовали и сатиру, и лирику, и жесткий реализм. Всему этому поставила свой символический предел «Надежда» — надежда на то, что не нужно ничего менять. Элита — в том числе политическая — восприняла такую находку с восторгом. Шаванну отдали для росписи самые главные идеологические объекты — Пантеон, церковь святой Женевьевы (покровительницы Парижа), Сорбонну и другие. Почему «Надежда» открыла Шаванну путь к вершине? Потому что он стал воплотителем консерватизма. Он указал четко: никуда идти не надо, мы уже там, где нужно.
Со второй половины XIX века во Франции действовала группа «Парнас» — объединение поэтов, куда входили Бодлер и Верлен. Картины Шаванна стали зримым выражением идеологии этого общества, провозгласившего своим девизом «Искусство ради искусства». Основатель «Парнаса» Леконт де Лиль считал искусство «интеллектуальной роскошью», которая не зависит от истины, пользы и нравственности. Красота как таковая оказалась вполне в духе Шаванна, символизм которого утверждал прямо: символ говорит только о себе.
Пьер Пюви де Шаванн. Купальщицы
Для де Лиля и его единомышленников античность не была академическим образцом, который мог бы исправить современность. Античность призывалась как замена современности, антитеза настоящего, прообраз будущего. Позднее эту мысль подхватил Ницше, а тогда, в изобразительном искусстве, ее воспринял и вознес Шаванн со своими священными рощами, аллегориями, пасторалями и счастливыми землями. Его творчество нашло большой отклик, широкая публика тоже восприняла эту идею. Подтверждение тому — буйный расцвет символизма, давший пышные побеги ар-нуво во Франции и югендштиля в Германии. Попытка остановить время казалась плодотворной в течение долгих двадцати лет, до тех пор, пока начало ХХ века не заявило со всей безжалостностью о приближающейся катастрофе.
источник 1
источник 2