oldnemec в Сказ о том, как на званный ужин к Аристарху Ивановичу помимо девиц и друзей, приперся черт. (Итог) Холодным осенним вечером, Аристарх Иванович, сидя у пылающего камина, потягивал горячий глинтвейн.
- Что-то как-то тоскливо мне в последнее время, - размышлял в слух Аристарх Иванович, печально глядя на огонь, - Что-то давненько уже не происходило в моей жизни чего-нибудь эдакого. Может закатить званный ужин? В прошлый раз очень уж очень занимательно вышло! Такая драка… ууу… Пожалуй, да! Хоть развеюсь в обществе обольстительных жен перепившихся мужей. Решено!
Аристарх Иванович вскочил и позвал лакея:
- Вот что, Тихон, затеваю на завтра званный ужин. Распорядись на кухне и разошли приглашения всем, кто был в прошлый раз!
- Осмелюсь спросить: и старцу Илии тоже?
- Конечно! Без этого мерзавца шику не будет! Так что ему в первую очередь!
- Будет исполнено! – сказал слуга и покинул зал.
А на следующий день, вечером, к назначенному часу стали съезжаться гости, в числе которых была масса колоритнейших персонажей, включая и упомянутого старца, что имел лик бледный, будто из камня высеченный, да мину скорбную, как человек, уксусу без меры хвативший, одет был в драное пальтишко с собачьим же воротником, руки имел дрожащие, пальцы тонкие, что шевелились постоянно, будто букет червей разномастных,в общем, тот еще человек!
Иные люди впечатления не производили, были общей серой массой, что не привело к тому, дорогой читатель, что мы кого-то еще выделили текстом, мыслью, воспоминанием, али частушкой например!
Другое дело дамы - их пестрое разнообразие заставило разыграться похотливое воображение Аристарха Ивановича, заставив его пойти снова в уборную, где он обрызгался новейшим одеколоном Шипка и позолотил свои бакенбарды.
Слегка припоздав, ровно ко второму тосту заявилась Настасья Карловна, молодая, но борзая девка лет двадцати восьми (а ведь шел на самом деле-то тридцать пятый), дочь покойного Карла Петровича - сокурсника хозяина квартиры. Под мышкою у нее сидела драная помесь болонки и черт знает какой еще породы собачьей цвета мартовского снега.
- А еще я вам испекла свой фирменный пирог! - заявила Настасья, не здороваясь, и нагло уселась на старинный стульчик, предназначенный для Людмилы Анатольевны Берг - подружки Аристаха Ивановича, тощей старушки, которая видимо долго и нудно все еще наводила марафет у себя дома, имея фирменный стиль опоздать на час или другой, ровно к сладкому, будто напоминая о тех деньках, когда и она была сахарной пышечкой, украшением всех торжественных вечеров.
Мужа своего похоронила, лет десять назад, услышав от него последнее "Оставляю я тебя ему, моя Люси, наконец..." Однако какой уже был толк на седьмом-то десятке...
В свою очередь старец Илия, тот еще мерзавец и хам, самым бессовестным образом подошел к столику, за который уселась Настасья Карловна и оловянными глазами уставился на саму даму, что заставило ее нервно заерзать на стульчике, который от веса сидящей на нем мадам слегка скрипел и даже утерял один болтик, что со скорбным стуком закатился за ножку стола. Мерзейшая же тварь, по словам старца, коя имела обличии драной помеси болонки и черт знает какой еще породы собачьей цвета мартовского снега, и по недоразумению природы пополнила породу собачьих своим присутствием, зашлась в желчном и мерзком лае, который, уважаемый читатель, вы сами можете услышать, если одновременно наступите на хвост коту, одновременно с матюком от укушенной ноги толкнете жену, что на горячей плите варит борщ и прольет его вам на поясницу!
Впрочем, старец Илия не обратил на это внимания и принялся запускать свои червивообразные пальцы в торт, предназначенный для Аристарха Ивановича, чем заставил хозяина дома заметно нервничать.
И Аристарх Иванович, заметно нервничал. Даже очень заметно! Торт предназначался даме сердца, которой он писал почти каждый день письма, получал ответы, а вот адрес никак не мог отыскать. Тут дело было нечисто…
С этой мыслью Аристарх Иванович перекрестился, плюнул трижды себе на брюки и, растерев влажное от слюны пятно, отправился пожимать руки, дарить льстивые улыбки и зубоскалисть, то есть заниматься тем, чем, по его мнению, должен привечать гостей радушный и скромный хозяин.
А старец Илия, откровенно помяв торт-пирог и превратив его в совершеннейшее же непотребство, вытер пальцы о свою впалую грудь, с висящей на ней майкой-алкоголичкой и недобро прищурив свой левый глаз, направился дальше, все подмечая и всех привечая. Иногда он останавливался, воздевал свой худосочный лик к небу и зычным голосом вопрошал небеса:
- ДОКОЛЕ! ДОКОЛЕ, ИРОДЫ! - потрясая при этом тощим кулачком.
Затем успокаивался, осенял всех знамением крестным, бил три-четыре земных поклона и шел дальше походкой усталого заводчанина, что после смены выпил свои законные 0,5 и идет домой к теплой и домашней жене.
- А скажите, любезный Аристарх, как вы относитесь к концу света? - спросила Аристарха Ивановича тучная дамочка, мерзенько захихикав.
Аристарх Иванович оглядел ее брезгливым взглядом, подметив стекающий по подбородку жир от курицы, и произнес загадочную фразу:
- Я к концам не отношусь. За концами вы к старцу Илие обращайтесь. Он в этом деле мастер. Намедни так одну дамочку "отконцовал", что, говорят, она до сих пор в припадке.
Сказав это, Аристарх Иванович выдавил на своем лице любезную улыбку, слегка поклонился и поспешно отошел.
Дамочка же, вытерев с подбородка предательски блеснувший следок от жира, растерла его по своим щечкам, от чего те зарделись и масляно заблестели, зыркнула своими глазками направо и налево и буквально выхватив упомянутого старца из толпы, вразвалочку отправилась к нему, аккуратно лавируя меж приглашенными и тщательно оберегая куриную ножку, к которой она не забывала прикладываться своими острыми зубками. Вот так жуя и спотыкаясь, она приблизилась к предмету своего интереса.
А меж тем, старец Илия вещал, указывая перстом вверх, чем заставлял жующих граждан напрасно утруждать свою шею:
- Покайтесь миряне!
Миряне снова опускали очи к долу и очень не по христиански чавкали.
- Истинно говорю Вам, будет явление Его, нечистого и с хвостом! Явится он в клубах серы и похоти, что смущает христиан истинных!
При слове "похоть" некоторые дамочки нервно заерзали, оправляя платьица, пухлая дамочка встала, как колом, пораженная, а иные мерзко захихикав, продолжали сладостно чревоугодничать.
Пока старец Илия продолжал свои проповеди мирянам, те, в свою очередь, интерпретировали его "воздержания" самым премерзостным способом. Мало того, что они не воздерживались, а наоборот, очень даже удерживались, что бы не слопать вооон тот еще пирожок, и вооон тут кусочек рульки. Иные после проповеди теперь и не знали что пить, то ли наливку после водочки, то ли коньячку после пива.
В общем, старец своими проповедями посеял смущение и сомнение в сердцах приглашенных, которые в свою очередь задумались, что коль грешно пить, то не грешно ли будет намять этому православному бока, вот так вот интерпретируя вероучение, что де "если ударили по одной щеке (читай, запрещают пить и жрать), то подставь другую (дай в морду тому, кто запрещает)". Мысль эта была столь материальна, что зажгла в глазах приглашенный премерзотнейший и леденящий огонек злорадства и предвкушения насилия, а старец все продолжал:
-Истину я говорю ВАМ: Падет на землю звезда похожая на дракона, аж о трех головах !
И вдруг все обратили внимание на веревочку в руках Илии.
На ней болтался не святой животворящий крест, а МАЯТНИК!
Он раскачивался в руках державшего. И казалось служил своеобразным телетайпом. с помощью которого возможно узнавать мысли собеседников.
Гости напряглись, вспоминая опыты иностранных врачей.
А в это время Аристарх Иванович, лихо прижимая в углу Настасью Карловну произносил свой победный тост:
- НУУУУУУУУУ, за МАДАГАСКАР!
Все выпили, и громом в затянувшейся паузе прозвучал чей то надтреснутый голос:
- Что ж это ты сукин сын царя батюшку предал?, - это был дядюшка Аристарха Ивановича - Вениамин Бенедиктович, контуженный инвалид с последней Крымской войны.
Все замерли, Настасья Карловна побледнела, а старец Илья начал истово креститься. Аристарх Иванович икнул, сфокусировал глаза на дядюшке и с укоризной поглядел на дворецкого Тихона.
За всем этим, однако, наблюдал Порфирий Симеоныч, искавший затерявшуюся запонку с самого начала банкета. И под столами он был, и под стульями замечен. Успел он подметить и Илию с кадидлом и Аристарха с его Настенькой, но запонка ему не давала покоя.
Именно его разгорячённые дармовой выпивкой пальцы, случайно задевшие лодыжку пухлой дамочки, заставили ту встать "колом":
- Не твой я принц и не твой, да где же ты ядрёна вошь... - пришепётывал он водя дрожащими пауками ладоней над ковром и задевая ноги вскрикивающих то тут, то там гостей.
- Аристарх Иванович, Аристарх Иванович, барин! – в саамы неподходящий момент Тихон дернул за рукав хозяина. За что получил оплеуху и ответ:
- Как смеешь, мерзавец!
- Так точно, мерзавец и есть. Но там, в передней «некто» Вас просит.
- Что за «некто»? Ты сколько приглашений разослал? Наши все тут…
Ох, и зол был Аристарх Иванович, ох, и зол. Оторвавшись от мечты души и чресел своих, он уже готов был прорычать:
– Что за Дрянь ввалилась ко мне без высочайшего приглашения!
Но, распахнув в гневе дверь передней, лишь промямлил:
– Что за Чудного Господина даровал нам Случай…
Уж таким высоким запахом денег и рангов веяло от молодого человека, который показался ему до боли знакомым. Почти родным. Будто знал Аристарх Иванович этого гостя уже очень много лет. Да так много, что и не понять было: а может и вправду родственник?
- Ну что, принимай хозяин! – неожиданно скрипучим, не свойственным молодости, но глубочайшей старости, проскрипел гость. – Али не рад меня видеть?
- Ну что вы, мон шер! Как же я могу-с?.. Тихон! Тихон, сукин сын! Прими пальто у дорогого гостя!
Тихон, слегка растерявшийся от разительной перемены в облике и поведении барина, метнулся к гостью и буквально содрал с того пальто, оказавшееся роскошной соболиной шубой.
- Да не стой как истукан! – рявкнул Аристарх Иванович и тут же залебезил перед гостем:
- Да вы проходите любезный! Чувствуйте себя как дома! А на остальных и внимания не обращайте – пустые людишки! Ничего приятственного!
- А что, Аристарх Иванович, Илия сегодня тут?
- А куда же без него, мон шер?
- Ну и славно! Собственно, он-то мне и нужен.
Гость отодвинул тростью Аристарха Ивановича, бодро прошагал в залу, где мгновенно отыскал взглядом уже порядком упившегося и имеющего довольно паскудный свинский вид старца Илию, подошел к нему и схвативши за бороду проскрипел:
- Ну здравствуй, голубчик! Так вот ты где шляешься?
Старец Илия мгновенно протрезвел и взвыл не своим голосом:
- Прости, батюшка! Прости грешного! Не губи – я больше так не буду!
- Конечно, не будешь, сынок мой незаконнорожденный! А ну домой быстро! Что б через пять минут уже спал! Приду - проверю!
И поворотив старца за бороду к себе спиной, пнул того в чресла. Да так, что старец кубарем вылетел из залы.
- А вам, дети мои, особое приглашение надо?! – проскрипел гость, с прищуром осматривая остальную публику: - А ну пошли вон все отсюда!!!
И народ бросился вон из замка сшибая друг друга на ходу, и в мгновение ока зала опустела.
- Ну а теперь ты, Аристарх Иванович…
- Я понял… - убитым голосом прошептал Аристарх Иванович, выудил из кармана маленький дамский браунинг и застрелился.
Гость громко расхохотался и растворился в воздухе.
Сreated byearendil1977, sasha_babayeva, gastrozol, pripadok77, maksudov, 
j_e_n_z_a, oldnemec
- Что-то как-то тоскливо мне в последнее время, - размышлял в слух Аристарх Иванович, печально глядя на огонь, - Что-то давненько уже не происходило в моей жизни чего-нибудь эдакого. Может закатить званный ужин? В прошлый раз очень уж очень занимательно вышло! Такая драка… ууу… Пожалуй, да! Хоть развеюсь в обществе обольстительных жен перепившихся мужей. Решено!
Аристарх Иванович вскочил и позвал лакея:
- Вот что, Тихон, затеваю на завтра званный ужин. Распорядись на кухне и разошли приглашения всем, кто был в прошлый раз!
- Осмелюсь спросить: и старцу Илии тоже?
- Конечно! Без этого мерзавца шику не будет! Так что ему в первую очередь!
- Будет исполнено! – сказал слуга и покинул зал.
А на следующий день, вечером, к назначенному часу стали съезжаться гости, в числе которых была масса колоритнейших персонажей, включая и упомянутого старца, что имел лик бледный, будто из камня высеченный, да мину скорбную, как человек, уксусу без меры хвативший, одет был в драное пальтишко с собачьим же воротником, руки имел дрожащие, пальцы тонкие, что шевелились постоянно, будто букет червей разномастных,в общем, тот еще человек!
Иные люди впечатления не производили, были общей серой массой, что не привело к тому, дорогой читатель, что мы кого-то еще выделили текстом, мыслью, воспоминанием, али частушкой например!
Другое дело дамы - их пестрое разнообразие заставило разыграться похотливое воображение Аристарха Ивановича, заставив его пойти снова в уборную, где он обрызгался новейшим одеколоном Шипка и позолотил свои бакенбарды.
Слегка припоздав, ровно ко второму тосту заявилась Настасья Карловна, молодая, но борзая девка лет двадцати восьми (а ведь шел на самом деле-то тридцать пятый), дочь покойного Карла Петровича - сокурсника хозяина квартиры. Под мышкою у нее сидела драная помесь болонки и черт знает какой еще породы собачьей цвета мартовского снега.
- А еще я вам испекла свой фирменный пирог! - заявила Настасья, не здороваясь, и нагло уселась на старинный стульчик, предназначенный для Людмилы Анатольевны Берг - подружки Аристаха Ивановича, тощей старушки, которая видимо долго и нудно все еще наводила марафет у себя дома, имея фирменный стиль опоздать на час или другой, ровно к сладкому, будто напоминая о тех деньках, когда и она была сахарной пышечкой, украшением всех торжественных вечеров.
Мужа своего похоронила, лет десять назад, услышав от него последнее "Оставляю я тебя ему, моя Люси, наконец..." Однако какой уже был толк на седьмом-то десятке...
В свою очередь старец Илия, тот еще мерзавец и хам, самым бессовестным образом подошел к столику, за который уселась Настасья Карловна и оловянными глазами уставился на саму даму, что заставило ее нервно заерзать на стульчике, который от веса сидящей на нем мадам слегка скрипел и даже утерял один болтик, что со скорбным стуком закатился за ножку стола. Мерзейшая же тварь, по словам старца, коя имела обличии драной помеси болонки и черт знает какой еще породы собачьей цвета мартовского снега, и по недоразумению природы пополнила породу собачьих своим присутствием, зашлась в желчном и мерзком лае, который, уважаемый читатель, вы сами можете услышать, если одновременно наступите на хвост коту, одновременно с матюком от укушенной ноги толкнете жену, что на горячей плите варит борщ и прольет его вам на поясницу!
Впрочем, старец Илия не обратил на это внимания и принялся запускать свои червивообразные пальцы в торт, предназначенный для Аристарха Ивановича, чем заставил хозяина дома заметно нервничать.
И Аристарх Иванович, заметно нервничал. Даже очень заметно! Торт предназначался даме сердца, которой он писал почти каждый день письма, получал ответы, а вот адрес никак не мог отыскать. Тут дело было нечисто…
С этой мыслью Аристарх Иванович перекрестился, плюнул трижды себе на брюки и, растерев влажное от слюны пятно, отправился пожимать руки, дарить льстивые улыбки и зубоскалисть, то есть заниматься тем, чем, по его мнению, должен привечать гостей радушный и скромный хозяин.
А старец Илия, откровенно помяв торт-пирог и превратив его в совершеннейшее же непотребство, вытер пальцы о свою впалую грудь, с висящей на ней майкой-алкоголичкой и недобро прищурив свой левый глаз, направился дальше, все подмечая и всех привечая. Иногда он останавливался, воздевал свой худосочный лик к небу и зычным голосом вопрошал небеса:
- ДОКОЛЕ! ДОКОЛЕ, ИРОДЫ! - потрясая при этом тощим кулачком.
Затем успокаивался, осенял всех знамением крестным, бил три-четыре земных поклона и шел дальше походкой усталого заводчанина, что после смены выпил свои законные 0,5 и идет домой к теплой и домашней жене.
- А скажите, любезный Аристарх, как вы относитесь к концу света? - спросила Аристарха Ивановича тучная дамочка, мерзенько захихикав.
Аристарх Иванович оглядел ее брезгливым взглядом, подметив стекающий по подбородку жир от курицы, и произнес загадочную фразу:
- Я к концам не отношусь. За концами вы к старцу Илие обращайтесь. Он в этом деле мастер. Намедни так одну дамочку "отконцовал", что, говорят, она до сих пор в припадке.
Сказав это, Аристарх Иванович выдавил на своем лице любезную улыбку, слегка поклонился и поспешно отошел.
Дамочка же, вытерев с подбородка предательски блеснувший следок от жира, растерла его по своим щечкам, от чего те зарделись и масляно заблестели, зыркнула своими глазками направо и налево и буквально выхватив упомянутого старца из толпы, вразвалочку отправилась к нему, аккуратно лавируя меж приглашенными и тщательно оберегая куриную ножку, к которой она не забывала прикладываться своими острыми зубками. Вот так жуя и спотыкаясь, она приблизилась к предмету своего интереса.
А меж тем, старец Илия вещал, указывая перстом вверх, чем заставлял жующих граждан напрасно утруждать свою шею:
- Покайтесь миряне!
Миряне снова опускали очи к долу и очень не по христиански чавкали.
- Истинно говорю Вам, будет явление Его, нечистого и с хвостом! Явится он в клубах серы и похоти, что смущает христиан истинных!
При слове "похоть" некоторые дамочки нервно заерзали, оправляя платьица, пухлая дамочка встала, как колом, пораженная, а иные мерзко захихикав, продолжали сладостно чревоугодничать.
Пока старец Илия продолжал свои проповеди мирянам, те, в свою очередь, интерпретировали его "воздержания" самым премерзостным способом. Мало того, что они не воздерживались, а наоборот, очень даже удерживались, что бы не слопать вооон тот еще пирожок, и вооон тут кусочек рульки. Иные после проповеди теперь и не знали что пить, то ли наливку после водочки, то ли коньячку после пива.
В общем, старец своими проповедями посеял смущение и сомнение в сердцах приглашенных, которые в свою очередь задумались, что коль грешно пить, то не грешно ли будет намять этому православному бока, вот так вот интерпретируя вероучение, что де "если ударили по одной щеке (читай, запрещают пить и жрать), то подставь другую (дай в морду тому, кто запрещает)". Мысль эта была столь материальна, что зажгла в глазах приглашенный премерзотнейший и леденящий огонек злорадства и предвкушения насилия, а старец все продолжал:
-Истину я говорю ВАМ: Падет на землю звезда похожая на дракона, аж о трех головах !
И вдруг все обратили внимание на веревочку в руках Илии.
На ней болтался не святой животворящий крест, а МАЯТНИК!
Он раскачивался в руках державшего. И казалось служил своеобразным телетайпом. с помощью которого возможно узнавать мысли собеседников.
Гости напряглись, вспоминая опыты иностранных врачей.
А в это время Аристарх Иванович, лихо прижимая в углу Настасью Карловну произносил свой победный тост:
- НУУУУУУУУУ, за МАДАГАСКАР!
Все выпили, и громом в затянувшейся паузе прозвучал чей то надтреснутый голос:
- Что ж это ты сукин сын царя батюшку предал?, - это был дядюшка Аристарха Ивановича - Вениамин Бенедиктович, контуженный инвалид с последней Крымской войны.
Все замерли, Настасья Карловна побледнела, а старец Илья начал истово креститься. Аристарх Иванович икнул, сфокусировал глаза на дядюшке и с укоризной поглядел на дворецкого Тихона.
За всем этим, однако, наблюдал Порфирий Симеоныч, искавший затерявшуюся запонку с самого начала банкета. И под столами он был, и под стульями замечен. Успел он подметить и Илию с кадидлом и Аристарха с его Настенькой, но запонка ему не давала покоя.
Именно его разгорячённые дармовой выпивкой пальцы, случайно задевшие лодыжку пухлой дамочки, заставили ту встать "колом":
- Не твой я принц и не твой, да где же ты ядрёна вошь... - пришепётывал он водя дрожащими пауками ладоней над ковром и задевая ноги вскрикивающих то тут, то там гостей.
- Аристарх Иванович, Аристарх Иванович, барин! – в саамы неподходящий момент Тихон дернул за рукав хозяина. За что получил оплеуху и ответ:
- Как смеешь, мерзавец!
- Так точно, мерзавец и есть. Но там, в передней «некто» Вас просит.
- Что за «некто»? Ты сколько приглашений разослал? Наши все тут…
Ох, и зол был Аристарх Иванович, ох, и зол. Оторвавшись от мечты души и чресел своих, он уже готов был прорычать:
– Что за Дрянь ввалилась ко мне без высочайшего приглашения!
Но, распахнув в гневе дверь передней, лишь промямлил:
– Что за Чудного Господина даровал нам Случай…
Уж таким высоким запахом денег и рангов веяло от молодого человека, который показался ему до боли знакомым. Почти родным. Будто знал Аристарх Иванович этого гостя уже очень много лет. Да так много, что и не понять было: а может и вправду родственник?
- Ну что, принимай хозяин! – неожиданно скрипучим, не свойственным молодости, но глубочайшей старости, проскрипел гость. – Али не рад меня видеть?
- Ну что вы, мон шер! Как же я могу-с?.. Тихон! Тихон, сукин сын! Прими пальто у дорогого гостя!
Тихон, слегка растерявшийся от разительной перемены в облике и поведении барина, метнулся к гостью и буквально содрал с того пальто, оказавшееся роскошной соболиной шубой.
- Да не стой как истукан! – рявкнул Аристарх Иванович и тут же залебезил перед гостем:
- Да вы проходите любезный! Чувствуйте себя как дома! А на остальных и внимания не обращайте – пустые людишки! Ничего приятственного!
- А что, Аристарх Иванович, Илия сегодня тут?
- А куда же без него, мон шер?
- Ну и славно! Собственно, он-то мне и нужен.
Гость отодвинул тростью Аристарха Ивановича, бодро прошагал в залу, где мгновенно отыскал взглядом уже порядком упившегося и имеющего довольно паскудный свинский вид старца Илию, подошел к нему и схвативши за бороду проскрипел:
- Ну здравствуй, голубчик! Так вот ты где шляешься?
Старец Илия мгновенно протрезвел и взвыл не своим голосом:
- Прости, батюшка! Прости грешного! Не губи – я больше так не буду!
- Конечно, не будешь, сынок мой незаконнорожденный! А ну домой быстро! Что б через пять минут уже спал! Приду - проверю!
И поворотив старца за бороду к себе спиной, пнул того в чресла. Да так, что старец кубарем вылетел из залы.
- А вам, дети мои, особое приглашение надо?! – проскрипел гость, с прищуром осматривая остальную публику: - А ну пошли вон все отсюда!!!
И народ бросился вон из замка сшибая друг друга на ходу, и в мгновение ока зала опустела.
- Ну а теперь ты, Аристарх Иванович…
- Я понял… - убитым голосом прошептал Аристарх Иванович, выудил из кармана маленький дамский браунинг и застрелился.
Гость громко расхохотался и растворился в воздухе.
Сreated by
earendil1977, sasha_babayeva, gastrozol, pripadok77, maksudov, oldnemec