или принцесса на горошине.
после бессонной ночи первого-второго дня болезни утро течет приторной рекой холодной ванили,
противно мелькая каплями карамели в стоящих дыбом волосах.
холодно...да, нет, не так холодно, но морозит.
так замерзает язык, если в жару жадно съесть мороженое.
скулы сводит, но ведь это лишь послевкусие.
так день приторной ванильной патоки всегда послевкусие болезненного кризиса.
вялость в членах зефирна, вкус слюны сладок, воздух, который ты наконец-то чуешь носом, заложенным до сих пор, мятен до отвращения.
и что ты делаешь?
добавляешь еще чуть сахарной пудры видеоряда великого гэтсби.
и его розовый костюм очень к сегодняшнему столу, и дейзи, конечо, не дотягивает до наташи ростовой, но ее сахарная головка полна медовых пустых любовей, а что может быть лучше на десерт?
зубы сводит от обилия белого/розового и золотого.
хочется свежего воздуха, живого, настоящего.
ты забираешься на сто перинных подушек и засыпаешь с надеждой, что добрая женщина - жизнь не забыла положить горошину под одну из их.
