нет пристани для него самого.
в карманах его сюртука гнездятся странные чайки с очень длинными ногами.
они водят своих серых птенцов учиться плавать в косматый омут его бороды.
пренаглые создания...скажу я вам...впрочем, как все чайки.
если вам повезет с ним поговорить, а точнее его послушать, ведь его монолог не прервать даже духовыми северных ветров, вы попадете в сказочный мир его страхов и несбывшихся надежд.
он развешивает их охапками летучих мышей на мерзлые ветки берез и гирляндами мухоморов на темные ели.
ориентиры памяти.
он научился собирать деготь с первых сугробов и делать из него сургучные печати.
печати памяти.
он так много времени тратит на то что бы помнить, что резок на минуты здесь и сейчас.
любой вороне, он говорит - ты ворона, не задумываясь, что этими словами убивает претенциозную лебедь или домашнюю канарейку в ее душе.
не до души...и не души...только память...и вороны...много ворон...
кыш!
пугают чаечных птенцов только…
им горемычным и так трудно…сами мелкие, ноги длинные, крылья мягкие…в бороде путаются…напасть такая…и не прогонишь…
неужели новый персонаж?
после зимней ночи решила, что сказок больше нет… а тут…
хотя может я и ошибаюсь
порой они так и остаются полутенями...