Глубоко в душе она знает, что в любой конфликтной ситуации виноваты двое, но признать свои ошибки, дано далеко не всем.
И она становится Примой театра теней. Ведь ей приходиться быть и мамой, и папой. В случае, если нет бабушек, дедушек, она берет на себя и эти роли.
Дано ли кому-то справиться с таким количеством ролей? Иногда, да.
Но чаще, как и в настоящем театре, таким даром обладают единицы.
Ты должен приласкать и обнять, и тут же стукнуть словом или делом.
Накормить «здорово и правильно» и тут же дать конфету, печеньку.
Поболтать как с другом, и тут же пояснить, что ты старший.
И так до бесконечности…
Изо дня в день.
Час за часом.
Груз ответственности за качество исполняемых ролей становится невыносим.
И ребенок становится заложником нерешенной внутри нее ситуации.
Он не замечает маминого грустного взгляда на пап с детьми, которые радостно возятся с велосипедом.
Сами как дети. И совсем не понятно ребенку, почему мама, которая только что каталась с ним на велике, вдруг начинает требовать от него сделать что-то. Уборку, например.
Именно требовать! Как так?
Ему невдомек, что она тут выступает в двух ролях – папы и мамы.
И почему мама так много работает, вместо того чтобы играть, читать, смотреть мультитки вместе с ним - тоже загадка.
Он не понимает, почему в парке, она, глядя, на бабушек и дедушек, которые гуляют с внуками, покупает ему сладкую вату и жареный попкорн. А потом говорит, что всегда это есть нельзя.
Почему нельзя? Это же самое вкусное!
Не видит он, как она переодевается из роли бабушки в маму и обратно.
Он не понимает, почему они спокойно обсуждают по вечерам его отношения с друзьями и вдруг, когда речь касается учителей, мамин тон меняется, и она начинает говорить голосом учителя, причем не любимого.
Для ребенка обе темы лишь его отношения с другими людьми. А для нее это - два поколения, которые ищут точки соприкосновения. А их так мало. И правила, которые помогают в таких случаях, давно утеряны.
Так и бьется она в путах множества ролей. Филигранно сплетая паутину путаницы в голове самого любимого человека. Собственного ребенка.
Что бы однажды остановиться.
И вспомнить – кто она на самом деле.
Только вот часто это происходит слишком поздно.